Призрак за стеной. Прогулка по кремлевской стене Раздавленные кремлевской стеной

Я был жесток всего лишь в своих мыслях. Старьё же, зализав свои раны, вспомнило, что служить осталось считанные дни и решило напоследок отвести душу. Решено было провести обряд, популярный среди военнослужащих Президентского Полка, именуемый «Катанием На Жопе». Главными участниками катания предстояло стать убогим старикам, суть же происходящего сводилась к следующему: в больших сорокалитровых ведрах, называемых, как помнит читатель, «ракетами», набивалась пена, которой заливалась вся взлётка. После этого убогого старика брали за ноги и за руки и с разбегу бросали на пену, дабы он скользил в каком-нибудь направлении.
Выбрав подходящий день, уверенные старики прокатили на мыльной пене нескольких убоганов. Смотреть на унизительную процедуру было неприятно, но не отворачиваться же? Особенно обидно было смотреть на то, как прокатили Сашу Курчевского. Тот перенёс экзекуцию стоически и как только его оставили в покое, отошёл в кубрик, снял мокрую одежду, переоделся, после чего начал с невозмутимым видом ковыряться в тумбочке. Я выбрал момент, подошёл к Саше и как мог выразил сочувствие:
- Ну как ты, Саш? Достали тебя эти козлы? Не парься. Все нормальные люди понимают, что ты человек, а они – ушлепаны. Мерещится им, что они что-то из себя представляют.
- Спасибо тебе… Да я не парюсь. Мне одна забота – домой побыстрее уехать. У меня там жизнь, друзья, родные. Мнение этих ублюдков меня не интересует. Странно конечно: что я им сделал? Бабок не занимал, не стучал, не подставлял. Служил спокойно, ни на что не претендовал. То, что я из другой роты?.. Странно – взяли, прокатили.
-Ну так мозгов то нет ни у кого. Для того чтобы что-то понимать, это же мозги нужны. А их то как раз и нет.
Я видел, что Саша Курчевский и впрямь не слишком парился. Но кое-кто из стариков был очень обескуражен. Заодно с убогими стариками по мыльной пене проехался убогий брусок Берников Денис. Он тоже не стушевался из-за этого, даже выражение лица не поменял. Наверно у Дениса выработался иммунитет на разнообразные унижения, ему постоянно перепадало по шее, на заднице он катался не в первый раз. Так же его неоднократно «заливали», была и такая процедура для опускания убогих: ночью в сапоги солдата заливалось по ведру воды. Так же водой поливалась лежащая на табурете одежда, иногда могли до кучи вылить ведро воды прямо на голову. В особо тяжких случаях вода заменялась мочой, для чего всем слонам роты приходилось мочиться в ведро. Правда, до такой жести доходило редко.
После катания, убогие почти каждый день заливались. Старьё принялось усиленно бухать, где-то доставали травку, курили её и потом бегали по располаге с дикими воплями. Андрей Баранов любил затянуться косячком и заорать в полный голос:
- Дурка!!!
Казалось бы, уверенным пора успокоиться, но не тут то было. Тем более, что в самом разгаре была так называемая «стодневка»: когда служить старью оставалось ровно сто дней, в силу входили некоторые правила, порождаемые, как это водится дибильными традициями Президентского Полка. Так например, если повседневно старики требовали от молодых для себя сигареты «Золотая Ява», иногда «Уинстон» или «Честерфилд», то с началом стодневки каждому уверенному старику полагалась одна дорогая сигарета: «Собрани», «Кофе крем», ну или какая-нибудь подобная дрянь. Такую сигарету полагалось подписать особым образом, ручкой с золотыми чернилами. Не помню, что именно следовало писать на сигарете, но там точно было количество оставшихся дней. Один-два старика так полюбили дорогие сигареты, что потребовали их для себя на каждый раз, вместо «Золотой Явы». И было это очень накладно.
Помимо дорогих сигарет, уверенные требовали для себя энное количество банок сгущёнки, подшивать их требовалось особого рода подшивой, представляющей собой кусок подшивочной ткани, размером с приличное полотенце. Ткань эта сворачивалась много раз, в верхний край как обычно вставлялась проволока, именуемая жилкой. Я уже описывал этот нелепый процесс, поэтому скажу только, что на вышиваемую обычно по углам подшивы паутинку, требовалось сажать теперь, ни много, ни мало, а паучков. Паучки вышивались красными нитками, особой реалистичности при их изображении не требовалось, но сам ткацкий процесс с появлением этих членистоногих усложнился очень сильно. Количество паучков должно было быть равным количеству оставшихся дней службы. Вот сидишь бывало, вышиваешь 80, 90 или 100 паучков и диву даёшься сам на себя и на окружающий сумасшедший детский сад.
На стодневку заметно возросло количество разных мероприятий и традиционных безумий. В обычной армии старьё, насколько я знаю, отбирает сливочное масло у молодых, в столовой. В Президентском Полку масло никому нужно не было, а на стодневку и того пуще: все старики собирали положенные им масляные кружочки, нанизывали их на столовый нож, как на шампур и заставляли всё это сожрать одного из уверенных пузырей. Вот хочу я спросить читателя: доводилось ли вам блевать сливочным маслом? Вряд ли. А вот уверенным пузырям из нашего полка доводилось прямо-таки прекрасно блевать сливочным маслом. Тут уж, как сказал бы лесничий Хагрид из знаменитого фильма «Гарри Поттер»: "…хорошо, что не застревает…"
Весьма примечательным событием стал «День Пузыря», являвшийся частью стодневки. Обычный был день, приходился он то ли на стодневное начало, то ли на какое-то другое время. Суть заключалась в следующем: старьё и пузыри менялись местами на один день. Старики готовились к этому дню изо всех сил: заранее заготавливали блоки «Золотой Явы», много жвачек, сгущёнки и всякого такого. Во время Дня Пузыря было на что поглядеть: старьё и отжималось, и рожало, и порядок наводило… Правда, по настоящему унижать кого-то пузыри побаивались: День Пузыря, это всего лишь один день… Спешу заметить, что полноценного Дня Пузыря у нас в роте не получилось: старьё потерпело до обеда, поражало и поржало чуть, затем старики шизанули и всё собственно на этом. Пузыри очень обиделись из-за такого сокращённого Дня Пузыря, говорили, что это убого, недостойно и т.д. Должен был быть ещё «День Слона», но его тоже отменили. Пузыри после всех этих отмен перешёптывались, говорили, что старьё-то – убогое.
Оставалось чуть меньше месяца службы старикам, когда в роту приехали младшие сержанты из Купавны. Дело было в том, что те немногие, отправленные полгода назад на Полковую Школу, учиться на сержантов, возвращались в родной батальон тогда, когда в Купавну прибывали молодые солдаты.
Так совпало, что младшие - это были ни много, ни мало, а пузыри. И пузырями им предстояло оставаться около трёх недель. Разумеется, старьё сразу же вспомнило об этом и решило отыграться на сержантах по полной программе. Младшим надлежало проставиться, попытавшись за три недели как-то возместить весь недостаток внимания к старикам, возникший за полгода. Ещё младшие должны были особенно люто следить за порядком в роте, гораздо лютее, чем остальные пузыри. Последний пункт обязанностей, очень отразился на нас, слонах. За полгода мы попривыкли к пузырям, порядок наводили быстро и, как говорится, эффективно. Били нас конечно, качали и всё такое, но новые сержанты обрушились на наши головы, как гром среди ясного неба. Мы забегали в пять раз быстрее обычного.
В моём, первом взводе, был младшой, приехавший в роту с травмой. Не помню, что именно с ним случилось, но батальонная врачиха настояла на постельном режиме. Звали парня Сергеем Кротковым. Так вот, этот Сергей, прямо лёжа на шконке, ухитрялся рулить порядком в своём взводе. Спрятаться от него было невозможно, он крутился на своей кровати волчком, видел всё и везде. Правда, ударить табуретом как все остальные уважающие себя пузыри он мог только с известной оговоркой: к нему надо было подойти, подать табурет, потом подставить башку и отхватить как следует по черепу.
От старья младшие получали по полной программе. Стоило старику увидеть соринку под какой-нибудь шконкой, младших тут же заставляли ползать под кроватями кругами, начищая пол собственной одеждой. Что после такого ползания случалось с нами, слонами, думаю ясно. Наши черепа трещали так, что мозги готовы были вытечь через уши. За всё, что только можно придумать, младшие вечно проставлялись. Копчёные куры, рулеты и газировка с прочей глутаматовой дрянью, заменили старью привычную человеческую пищу.
Апофеозом старьёвской ненависти к младшим стало избиение Колесниковым Сашей, мегауверенным старым, несчастного убогого младшого, Солкина Сергея. Чем последний прогневил Сашу, я забыл, помню только, что Сергей в тот день был дежурным по роте. Может Колесников остался недоволен тем, как сержант следит за порядком в роте?.. Саша зажал Солкина в угол и как следует избил, орудуя кулаками изо всех сил. Ну избил и избил, казалось бы ничего особенного в этом нет. Любого слона возьми, так его обязательно кто-то только что избил. Да и пузырям избиения не были в диковинку. Но в случае с Сергеем всё пошло не по плану: он после экзекуции почему-то побледнел, потом даже посинел, а затем и вовсе начал терять сознание. Отволокли страдальца в санчасть, откуда он отправился на "скорой" в госпиталь. Там ему поставили диагноз "разрыв селезёнки". Селезёнку вырезали, Серёжу комиссовали.
Уверенный Саша Колесников после случая с Солкиным сперва ходил гоголем, смеялся всё время. Через пару - тройку дней он помрачнел, а ещё через несколько дней уехал в Дисциплинарный Батальон. Есть такое жуткое место, дисбат, о котором очень дурная слава идёт. Там Колесникову надлежало отбыть, в качестве наказания пару лет. Напомню, что на тот момент Саше и всему прочему старью оставалось служить две недели. В принципе, с точки зрения вечности, что две недели, что два года - всё одно. Но меня факт отъезда в дисбат, фактически за несколько дней до дембеля, поверг в состояние шока. Честно сказать, даже рваная селезёнка несчастного Солкина померкла в моих глазах на фоне такого наказания, хотя, это конечно от малодушия.
После случившегося с Солкиным и Колесниковым, младших, равно как и всех остальных, старьё больше не трогало. Ну разве что прокатили на попе по взлётке того самого Сергея Кроткова, которому прописан был постельный режим. В чём-то там Серёжа провинился перед старичками, чем-то насолил. Напомню, что целью катания по взлётке было унижение, а прокатившийся считался опущенным. В случае с Кротковым всё было запутанно: старьё его вроде как и опустило, но собратья по призыву, т.е. бруски, опущенцем его после катания решили не считать. Был он взвешен и найден достаточно тяжёлым. Почему-то мне запомнилось это зрелище: Серёгу прокатили на мыльной пене, запустив за руки и за ноги, он проехался, потом встал с пола, весь в мыльной пене, и что-то довольно бормоча себе под нос, с улыбкой побрёл в умывальник. Честно сказать, такое катание, да ещё с не засчитанным результатом, было далеко не самым ярким происшествием армейских будней. Но мне врезался в память мыльный Кротков, встающий с пола и довольно улыбающийся. Что-то он собой в этот момент олицетворял, а вот что именно, непонятно. Квинтэссенция неизвестно чего...продолжение следует

Предыдущая часть... Заступали в кухонный наряд по выходу из караула. Обязательно нужно было очень тщательно пересчитать посуду, проверить всё на чистоту. Так как…

Latest Links Processed

Инна обратилась с болью в груди. Она перенесла несколько операций, после чего состояние ее только ухудшилось. И она перешла на лечение народными средствами. ...

Кремлевская стена сооружена в 1485—1495 гг. из красного кирпича. Ее протяженность составляет 2 235 метров. Стена, как бы следя за очертанием Кремлевского холма, становится то выше, то ниже. Толщина Кремлевской стены - 3.5-6.5 метров при высоте от 5 до 19 метров. Здесь находятся 20 башен различных высот, форм и стилей.

Сегодня мы совершим прогулку по Кремлевской стене и взберемся на недоступные башни.

Это была, наверное, одна из самых сложных моих съемок. На ее согласование ушел не один месяц - пришлось собрать много подписей, написать список желаемых точек и получить десяток разрешений. В какой-то момент я уже забыл про Кремль, как вдруг съемку взяли и разрешили!

Список желаемых точек сильно порезали - не разрешили съемку с крыш зданий, не разрешили подняться на некоторые башни, но самое главное, кремлевскую стену, оставили. Погулять по кремлевским стенам, взобраться на недоступные башни, было моей давней мечтой, и вот она осуществилась!

Вот такая лестница ведет на Спасскую башню. На башне есть две площадки, одна под часами, вторая над ними:

На Спасской башне растут деревья ! Почти с каждой стороны за часами, это не видно с Красной площади, но они там есть:

Кирпичи на полу Спасской башни:

Вид на Красную площадь со Спасской башни:

Вид на Исторический музей и мавзолей со Спасской башни:

Кремлевская Стена. Вид с Константино-Еленинской башни :

За Стеной все не так красиво, как в туристических зонах. Например за Беклемишевской башней сложен какой-то мусор. Слева можно увидеть крепление для кремлевской елки:

На Кремлевской стене стоят прожектора подсветки. Ходить свободно там сложно:

Лестница в одной из башен. Большинство башен пустые внутри , там располагается электрооборудование и коммуникации:

Несмотря на большое количество датчиков и камер, городские сумасшедшие иногда пытаются брать стену штурмом.

У кремлёвской стены между Комендатской и Троицкой башнями находится интересное гражданское сооружение середины XVII в. - так называемый Потешный дворец:

В XIX в. в Потешном дворце жил комендант Москвы, в XX веке здесь была первая кремлёвская квартира И.В. Сталина (до 1932 г.). Потешный дворец - единственный сохранившийся в Кремле архитектурный памятник боярского жилья.

Комендантская башня:

Вид со смотровой площадки Боровицкой башни на Оружейную палату и БКД:

Кремлевская стена, вид с башни:

За стеной стоят вот такие ловушки для ворон . Бывает в клетку набивается до 200 птиц. Дальнейшая их судьба не известна. Как думаете, что потом делают с воронами? Сотрудник ФСО опроверг информацию о том, что из ворон делаю котлетки в кремлевской столовой 😉

Скамейка в Тайницком саду. На ней сидел президент:

На некоторых башнях есть телефон спецсвязи:

Стены внутри некоторых башен не отличаются от подъездов домов в неблагополучных районах. Это опровергает теорию некоторых ученых, что срут и гадят там, где грязно. В Кремле очень чисто, но быдло гадит даже на вековых кремлевских стенах:

Удивительно, но на стене есть ворота. Здесь они нужны для того, чтобы музыканты Президентского оркестра, расположенного в Троицкой башне, не смогли убежать 😉

Вдоль Кремлевской стены идет много труб:

А это теплица, в ней выращивающая растения, которыми украшают интерьеры помещений Кремля:

Вечный огонь славы у могилы Неизвестного солдата:

Грот «Руины» в Александровском саду:

Двери в башне старые:

А это Царская башня . Небольшая башенка поставлена прямо на стену в 80-х годах XVII века между Спасской и Набатной башнями Кремля. Ее восьмигранный шатер на кувшинообразных столбах напоминает распространенные в это время рундуки крылец каменных жилых хором:

Название башни связано с легендой, по которой она служила своеобразной сенью над царским троном, откуда государь всея Руси мог со стен Кремля наблюдать за событиями, происходившими на Красной площади.

А это закат со Спасской башни:

Потихоньку сумасшествие входило в нашу жизнь. Как раз после завершения истории с Савостиным, оно снова дало о себе знать. Произошло это так… Было в нашем батальоне два дальних, выездных караула, называвшиеся «Бортовое» и «Озёрный». Слонов в эти караулы не ставили, зато пузыри туда ездили постоянно. И вот как-то раз, когда рота вышла из караула, всем сообщили о чрезвычайном происшествии: Федя Мордунов, он же Бомба, один из самых ненавистных для меня пузырей, неся службу в карауле «Озёрный», свихнулся, ни много, ни мало. Сперва никому не рассказывали подробностей случившегося с Бомбой. Свирепый пузырь просто был привезён из караула и после совещания Пестуна с майором Солдатовым, надолго положен в постель. Любой спросивший что-то о его состоянии жестоко наказывался всеми, кто имел право наказывать.
Признаться, когда я узнал, что Мордунов свихнулся, радости моей не было предела. Читателю такая радость может показаться бессердечной, но ведь Федя был самым злобным из пузырей, он всё время долбил всех по почкам и вообще обожал насилие. Как мне было не радоваться возникшей перспективе его возможного исчезновения из роты? Довольно долго Федя провалялся в кровати, всем было велено не подходить к нему. Командиры надеялись, что Бомба отдохнёт и его «отпустит». Признаюсь, мне, как и многим другим, было очень интересно узнать, от чего же именно должно его «отпустить»? Как всегда, тайное вскоре стало явным и все узнали, что в карауле Бомба начал странно себя вести. Он говорил товарищам, будто те совсем не умеют рожать, а умеет один только он. Когда пузыри решили уточнить подробности нового Мордуновского мировоззрения, он рассказал им о множестве, якобы известных ему секретов… Он знает, где расположена секретная автозаправка, с которой можно постоянно воровать бензин и потом продавать его, срубая бабло. Ещё он рассказывал массу небылиц о том, как по ночам он якобы торгует где-то, чем-то ворованным.
Сперва все пузыри решили, что Федя решил особым образом пошутить. Однако вскоре стало понятно, что о шутках речь не идёт. Тогда пузыри доложили обо всём начальнику караула, которым был в тот раз старший сержант Баранов, тупой уверенный старый, о котором я уже немного рассказывал. Баранов и кто-то ещё из старых, решили расспросить Мордунова обо всех этих заправках и ночной торговле. В ходе беседы выяснилось, что Бомба считает не только всех пузырей, но и всех старых убогими придурками, о чём прямо тут рад им сообщить. Когда ему задали вопрос, почему же все, и старые, и пузыри – придурки, тот ответил:
- А как ещё вас назвать? Вы все служите тут и даже не знаете, что и где можно достать, продать… А я знаю… Я всё знаю. И все ваши секреты тоже знаю…
Вот по такой примерно схеме началось сумасшествие у Феди. В роте, пролежав какое-то время на кровати, Мордунов начал вдруг то и дело вставать с постели и всюду бродить. При этом, в процессе брожения он разбрасывал по коридору записки со стихами, повествующими в поэтической форме обо всех известных ему тайнах старья: кто, кому, что и в каком размере должен, как каждый из стариков заставляет всех рожать и т.д. Прикольные были стихи, прилично срифмованные, жаль я не запомнил ни одного. Стихи эти показали, что Бомба на самом деле знает много секретов старья. Когда несколько таких сочинений попали в руки нашего замполита, старью очень крепко досталось. Так уж получилось, что сумасшедшему Бомбе майор Солдатов поверил больше, чем оправданиям старых, уверявших, что все эти стихи – бред сумасшедшего. Вернее, в бред он поверил, но и в стихи поверил тоже.
Было две версии происхождения Мордуновского недуга. Думаю, читатель уже понимает, о чем идёт речь. Согласно одной версии, Бомба на самом деле сошёл с ума от нервного перенапряжения. Согласно другой версии, ему просто надоело служить и он решил поехать домой, закосив под чокнутого. Лично я придерживался первой версии. Федя и до своего бреда был каким-то ненормальным, слишком злобным, слишком безмозглым, одним словом – сумасшедшим, но этого не замечал никто, кроме меня. В какой-то момент его безмозглость достигла апогея и стала заметна не только мне, но всем остальным.
Как бы там ни было, спустя некоторое время Бомбу признали чокнутым и отправили домой, как говорится, со справкой. В нашей роте у сумасшедшего паренька был земляк, Сергей Атронюк, уверенный старик. Оба были родом из Тюмени. Сергей сопровождал Федю домой и потом, вернувшись обратно, уверял всех, что никакой тот не сумасшедший: в дороге не было заметно признаков безумия, а по прибытию, Мордунов сразу побежал веселиться в ночной клуб… Лично я после такого рассказа не изменил мнения о Бомбе: признаков у него и раньше никто не замечал, кроме меня, а что касается ночного клуба, так сумасшедшему наверняка там местечко найдётся, разве нет?
Разбавлялись наши кроваво-серые будни не только выходками сумасшедших, но и разными мероприятиями, такими, как выезд на стрельбы. На стрельбище мы ездили раз в месяц и ничего особо интересного там не происходило. Как говорил герой знаменитого фильма: "стреляли"... Конечно, до полигона надо было добраться. Добирались на грузовиках и автобусе, примерно около часа. Старьё и бруски требовали, чтобы в дорогу для них мы взяли сигарет и вкусняшек. Спать в пути хотелось очень сильно и само собой, строго запрещалось. Конечно же, кто-то засыпал обязательно и пузыри со слонами попадали на проставу...
Мне запомнился один из зимних выездов. Все долго к нему готовились. Слоны как обычно получали люлей за всё и за всех. Каждому солдату выдали валенки. Мне достались валенки, ничем особо не отличающиеся от всех остальных валенок, разве что огромными дырами в том месте, где полагалось находиться подошве. Помнится, каптёр от души посмеялся надо мной и посоветовал отремонтировать валенки при помощи уложенных в несколько слоёв газет и целлофановых пакетов. Так как никаких других идей мне в голову на этот счёт не приходило, пришлось воспользоваться газетно-пакетным ремонтом. По какой-то безумной причине, на эти проклятые валенки нельзя было надеть даже калоши. Долбаный командир нашей долбаной роты, по какой-то долбаной причине, запретил пользоваться этим резиновым девайсом.
Обычно стрельбы всегда отменялись, если мороз зашкаливал за двадцать градусов. В описываемом мной случае, когда рота выезжала из батальона, на улице было градусов десять мороза. К моменту же прибытия на полигон, Дед Мороз прикололся и температура резко опустилась ниже двадцати. Когда, будучи уже основательно промёрзшей, рота выгрузилась из машин, начались какие-то построения, переклички, совещания великих начальников. Длилось построение с совещаниями, конечно очень долго. В ходе всех этих мероприятий солдатам надо было просто стоять истуканами на ледяном ветру и ждать, когда же наконец мы пойдём стрелять? Очень скоро все продрогли настолько, что о стрельбе никто даже не думал. Особенно хреново пришлось слонам, так как им досталось самое плохое обмундирование. Лично у меня газетные валенки очень быстро, сперва промокли, а потом промёрзли. Скоро я перестал чувствовать ноги и попытался подпрыгивать на месте, но прыгать без причины мне не разрешали. Вслед за ногами замёрзло всё остальное и я решил, что здесь, в этом заснеженном поле, меня скорее всего и похоронят.
К моменту выступления на проклятый огневой рубеж, мне было абсолютно плевать на стрельбы. Хотелось только согреться хоть как-то. Помнится, я совершенно перестал чувствовать пальцы рук. Странное такое чувство: смотришь на свои ладони, видишь, как пальцы шевелятся и совершенно ничего этими самыми ладонями и пальцами не ощущаешь. В тот момент мне можно было смело отрезать пальцы и я бы этого не почувствовал.
Когда наконец мне приказали стрелять, у меня сперва ничего не получилось. Я лежал на снегу, около упора для стрельбы и не мог засунуть онемевший отмороженный палец в пусковую скобу. Надо мной стоял замполит, майор Солдатов и глядя на мои неудачные попытки, бешено орал:
- Солдат! Ты что, мишени не видишь?! Стреляй давай!
- Пальцев не чувствую... Замерзли на хрен.
- Что? Я одет так же, как ты и что-то не мёрзну! - я не стал спорить с жирным майором и, контролируя глазами свои отмороженные руки, кое-как положил указательный палец на спусковой крючок.
Упражнение учебных стрельб состояло в следующем: надо было выстреливать по два патрона во встающую мишень. При этом, как и в Купавне в своё время, пристальное внимание уделялось элементам строевой подготовки: правильно согнуть руку, откинуть ногу и всё такое. Со строевой подготовкой все, в том числе и я, худо-бедно справлялись. Но как выстреливать по два патрона, когда не чувствуешь пальцев? Нажать-то на спуск у меня получилось, но выпустил я сразу половину магазина. Солдатов что-то выкрикнул по этому поводу в мой адрес, но особо сильно шпынять не стал. Понял видимо, что я на самом деле, как это называется, отмороженный.
Когда в тот раз рота приехала со стрельб, троих солдат положили в санчасть из-за отморожения щёк и пальцев. Меня никуда не положили, хотя я тоже здорово подморозил пальцы рук и ног, но они у меня просто покраснели и распухли, а у тех троих несчастных - почернели.
Отмороженные стрельбы запомнились мне интересным происшествием, случившимся в соседней с нами, четырнадцатой роте. Там во время стрельб, командир роты, майор Сидорчук, лично сломал нос молодому замерзшему солдату прикладом автомата(или челюсть, я точно не помню), за то что тот "сильно тупил". Как развивались события после случившегося, мне неизвестно, знаю лишь, что у Сидорчука даже выражение морды на наглом лице не изменилось, из чего я сделал вывод: командиру четырнадцатой роты всё сошло с рук. Как с гуся вода. А жаль, я так думаю. Уговорил наверняка майор слона никому не рассказывать ничего, а тот и повёл себя «по-пацански» ...

October 9th, 2018 , 03:34 pm

"...Завтра будет новый маскарад,
Рыцари, турниры, фейерверк и танцы,
Шут наденет красочный наряд,
Будет бегать, прыгать и смеяться.
Пощекочет ножку королю,
Рассмешит принцессу безобразной пляской,
Гаер подражает соловью,
Но скрывает ворона под маской..."
"Шут". Группа "Ляпис Трубецкой".

Часть третья. Жизнь понарошку .
Глава первая. Ростовщик его величества.
Начало

Был прекрасный весенний день, из числа таких, когда всё кругом готовится к цветению. Незаметно возвращается тепло, прилетают птицы, летний ветерок, прорываясь сквозь ставшие привычными холодные будни, будоражит воображение. Такой день хорошо провести на природе, погулять, посозерцать, поесть шашлыка в конце концов. Я ничего не созерцал, ничего не ел и весна на меня практически не действовала. Сидя в душном автобусе-Пазике, с Носиковым на коленях, я наблюдал, как незнакомый солдат открывает ворота, пропуская будущих курсантов на территорию военного лагеря Купавна.
Почему-то жизнь для меня часто оставляет всюду последнее место. Вот и в тот день, завидовцы приехали в Купавну после всех. В лагере царила суета, солдаты распаковывались, раскладывали вещи, расставляли мебель. Снова я увидел ненавистный плац, вышагивая по которому, полгода назад узнал, что такое строевая подготовка. Казарменное здание за прошедшее время ни капли не изменилось. Купавновцы, наше будущее старьё и бруски, держались холодно, сдержанно, строго. В первые дни, на неуставняк нам только намекали, наверно потому, что никто никого не знал. Но намекали хорошо, с душой. К тому времени все уже знали, что рожать в Купавне принято не только на уверенных старых, но и на уверенных брусков. С одной стороны это удивляло, с другой же всё было естественно: старья довольно мало, слонов вообще почти нет и все они в других ротах, в основном вспомогательных, значит остаёмся только мы, курсанты, странные слонообразные пузыри. Кстати, солдат первого полугодия в купавне называли не слонами, а ушами, по кремлёвской традиции.
Я вместе с остальными завидовцами был определён в четвёртый взвод первой учебной роты. По странному стечению обстоятельств, мне предстояло жить на том самом этаже и в том самом кубрике, где я провёл первые двадцать дней службы, так что во время построений, я стоял на взлётке напротив старого знакомого портрета Кутузова, прямо как полгода назад. Было в этом что-то мистическое.
Наш взвод, равно как и все остальные, состоял из четырёх отделений, в каждом из которых было по восемь солдат, принадлежавших к какой-либо из рот Президентского Полка. Отделения возглавляли сержанты-бруски, взвода - старики, заместители командиров взводов, «замки». Вот на этих-то командиров нам и предстояло рожать. В нашем, четвёртом взводе, уверенным считался замкомвзвод, Голубев Саша и командир четвёртого отделения, Котов Саша. Два Саши. В основном мы должны были рожать на них. Кроме того, потребовать что-либо с любого из курсантов мог старшина роты, Зибров Алексей, санинструктор Зайчиков Сергей и химинструктор роты, хорошо знакомый мне с первых дней службы, Бугорков Сергей. Бугоркова, имевшего кличку Буга, похожего на обезьяну со злобной рожей и жилистыми руками, я уже описывал в первой части своего повествования. И это при моём-то положительном отношении к настоящим обезьянам, животным. Встреча с Бугой вызывала самые плохие эмоции. Уж больно хорошо я познакомился с ним полгода назад.
К моему большому сожалению, ни Никишина, ни Чубакова, знакомых мне с первых двадцати дней службы, я в Купавне не встретил. Зато встретил Болдина Дениса, причём прямо в своём новом взводе. В первой части повествования я писал о том, как шесть месяцев назад, Денис одним из первых приехал в учебную роту и считался уверенным настолько, насколько возможно для черепа (напомню, солдат не принявших присягу, называли "черепами"). В те времена Болдин отменно набивал подушки, подметал полы и много чего ещё делал, все относились к нему уважительно, а сам он непомерно гордился. Общаться с Болдиным-черепом было очень сложно, так высокомерен он был. Теперь же я увидел перед собой запуганного, забитого паренька в грязном комке, лихорадочно набивающего кантик на шконке и затравленно озирающегося по сторонам. У меня при встрече с ним возникли смешанные эмоции, если не радость, то что-то положительное: знакомая рожа как-никак. Обратившись же к самому Денису, я встретил с его стороны полное безразличие. Да, он меня узнал, да, он помнит, как учил меня набивать подушки... И больше ничего, никаких рассказов о службе, ни малейшего желания общаться.
За время службы я смирился с малодушием людей. Как правило, все очень быстро привыкали к унижению, к рабской роли. Да и сам я, так скажем, научился в армии "терпеть". Но несмотря на всё это, Болдин меня удивил. Я не узнавал в нём его самого: полгода назад из Купавны уезжал самоуверенный, холёный, уважаемый всеми, в том числе и сержантами, воин-кремлёвец, а теперь передо мной стоял слизняк без чувства собственного достоинства.
Попытавшись поговорить о чём-то с Болдиным, я очень скоро разочаровался в этой бесполезной затее. Тем более, что кое-какая проблема уже дала о себе знать: командир отделения Котов Саша, вместе с замкомвзводом, Голубевым Сашей, потребовали для себя на обед майонез, пригрозив взводу смертными карами в случае его отсутствия. Это было мелкой неприятностью, майонез был рождён. Мне пришлось купить его у одного из собратьев, заплатив в три раза дороже реальной стоимости. Благо, я отложил кое-какую копеечку про запас ещё в Завидово. Помимо денег, были у меня при себе жвачки, сигареты и прочие "ништяки" в небольшом количестве. Конфликта на почве майонеза не возникло.
Зато, конфликт возник на почве взаимоотношений с собственным призывом. История этого конфликта весьма занимательна. Началось всё во время первого купавновского обеда. Перед приёмом пищи, мы все несколько часов наводили порядок в роте. Но вот дневальный прокричал:
- Первая учебная рота, для следования на обед, строиться! - все построились и отправились сперва на плац, потом в столовую. Во время этого первого похода в столовую я узнал, что просто спуститься по купавновской лестнице, как и во времена "черепани", не получиться, надо обязательно бежать бегом, перепрыгивая ступени, падая, ломая выступающие части тела и предметы. В первый же день, во время бега по волшебной лестнице, я раздолбил о перила наручные часы. Это была незаменимая, прекрасная "Электроника-5", её было очень жалко.
Прибежали мы в столовую, расселись. Я вручил старикам обещанный майонез. На обед давали макароны с мясом, очень вкусные, а так же вполне сносные суп и компот. Для раздачи порций использовалась большая, "многоэтажная" тележка, которую дневальный медленно катил по рядам между столов. С тележки каждый брал себе порции, которых хватало на всех с избытком, так что при желании можно было взять больше одной, хотя теоретически дневальный мог воспротивиться такой захапистости и с ним надо было договориться, дав сигаретку, или что-то ценное. Никто, как правило и не пытался взять лишнюю порцию, так как все наедались.
Казалось бы, какая конфликтная ситуация может возникнуть из-за порций? Вроде никакой. Но ситуация возникла. Во время раздачи, ко мне с Филоновым Максом подбежал знакомый малый, Черников Коля, служивший до этого в соседней с нами, четырнадцатой роте. Подбежав, Коля бысто и жалобно залепетал:
- Пацаны, давайте, берите побольше порций, макарон, суп не нужен. Давайте, набирайте, быстрее!
- Зачем, Коль, старью что ли порции нужны?.. - спросил я удивлённо, ведь старики редко налегали на подаваемые в столовой блюда.
- Да нет, мужики, это не для старья, это вон для тех ребят, видите? Они из Кремля, аж из первой роты! Они там привыкли хорошо питаться! - Черников указал в сторону сидевших неподалёку пузырей, таких же как мы все, разве что мордастых, очень рослых и явно принаглевших. Они смотрели на нас и Черникова, с выражением превосходства.
- Ну и какого хрена ты им порции носишь? Ты с дуба что ли рухнул? - спросил Колю Филонов, - из кремля они... Да хоть из Бастилии!
- Да Коля наверно просто белены объелся, не иначе, - сказал я, - ему мало того, что он на старьё рожает, он решил на свой призыв гончить.
- Да вы не понимаете ничего, - истерично проговорил Черников, - вам тут не Завидово, тут Купавна и совсем другие законы! Лучше не залу..аться, а делать то, что положено! - я был шокирован услышанным. Коля Черников вздумал рожать на свой призыв. Пока я шокировался, Макс ответил очень грубо и жёстко:
- Передай ребятам из кремля, что если они привыкли хорошо питаться и хотят, чтобы я носил им порции, пусть поцелуют меня в ж..пу! - Филонов специально сказал это с нужной громкостью, чтобы перворотники всё услышали. Те как раз внимательно следили за происходящим, пережёвывая пищу. Ответ Макса так их разозлил, что они даже перестали работать челюстями от возмущения и принялись жестами угрожать Максу и мне.
Мы с Филоновым рассмеялись в ответ и спокойно сели есть. Ну, не совсем конечно спокойно, но уж старались держать уверенный вид. В этой ситуации мне очень понравилась здоровая агрессия со стороны Макса. Глухов Антон и Коняхин Руслан тоже поддержали нас. Остальные сделали вид, что ничего не замечают. История с кремлёвскими парнями продолжилась ночью. Рота давно отбилась, все крепко спали, в том числе и я. Меня разбудил странный разговор: кто-то требовал, чтобы Филонов пошёл в туалет. Я быстро сообразил, что Макса приглашают на разборки. Тот после непродолжительного разговора, поднялся и пошёл, так сказать, на зов. Я встал несколько секунд спустя и пошёл следом.
Зайдя в туалет, я увидел там знакомых ребят из кремля, которые с наглыми лицами стояли возле умывальников.
- Во! Второй тоже пришёл! - сказал один из воинов-кремлёвцев, - это правильно, надо обоим дать пи..ды!
Перевес сил был конечно же на стороне выходцев из первой роты, но и мы с Филоновым не отличались хрупким телосложением и робостью характера. Я осмотрелся по сторонам, увидел стоявшую рядом деревянную швабру и взял её. Макс подумал секунду и тоже схватился за инвентарь. Шваброй вполне можно было драться.
- Если хотите подраться, ребят, давайте подерёмся. Мы с Максом не против, - сказал я.
- Легко! Это даже забавно! - подтвердил мои слова Филонов.
Конечно, "ребят из кремля" было больше, если быть точнее, их было пятеро. Но моё появление, деревянные швабры в руках, явно нарушили планы наглецов. Уж не знаю, на что именно они расчитывали, но явно не на кровавое побоище. Наверно они хотели просто от души пресануть Макса. Увидев, во что грозит перерасти наше ночное собрание, один из перворотников, самый здоровый, агрессивный и наглый с виду, заговорил:
- Ну а что, вы сразу в драку что ли лезете?
- А что нам ещё остаётся? Может подождать, пока вы нам рожи бить будете? - уточнил я.
- А почему сразу прям бить, мы может поговорить хотели, - снова заговорил наглый малый.
- И поэтому, как только я зашёл в туалет, вы захотели сразу дать мне пи..ды?
- Ну ладно, это Лёха Курочкин просто сгоряча сказал. Никто драться не хотел, но надо кое-что прояснить. Мы из кремля приехали, рожали там. И мы все, - наглый малый обвёл рукой всю компанию, - уверенные. Нам не надо говорить, чтобы мы кому-то зад целовали.
- Ага, ясно, - сказал Филонов, - но и мы тоже не убоганы, не надо к нам своих шестёрок подсылать, мы на вас рожать не будем, даже не ждите!
- Ну, мы то к вам Колю не подсылали. Его мы озадачили, точняк. Но только его. А зачем он к вам побежал, х..р его знает, от вас мы ничего не требовали. А вы тут сразу грубить начали, сказали, чтоб мы вам ж..пу целовали. Так не годится тоже, - объяснял ещё один незнакомый перворотник.
"Прямо дипломаты, мать их за ногу! Ясно же, что подсылали они Черникова именно к нам, а теперь на ходу придумывают: мол, "невиноватая я, он сам пришёл". Хотят выставить нас с Максом дураками", - подумал я про себя. Как бы там ни было, стало ясно, что драки никто не хочет. Ребята просто искали слабачков. Вдруг Филонова удалось бы опустить, это же всегда приятно. Ну а не удалось и хрен с ним - другого найдут, опустят и заставят рожать на себя. Вообще, поведение перворотников было непривычным, странным, дерзким, но объяснимым. Кремлёвцам пришлось принять нашу позицию: к завидовцам в отделение лезть не надо, иначе будут конфликты. После разговора в туалете, между нами был заключён своебразный мирный договор, участники которого пребывали в состоянии вооружённого нейтралитета. Так что эти переговоры смело можно назвать «Купавновской туалетной конференцией». В ходе разговора я узнал, что самого наглого перворотника зовут Гавриковым Денисом, а кличку он имеет - Гаврила.
Наговорившись в туалете, мы с Максом пошли спать. Первый день в Купавне ухитрился дать неслабую пищу для размышлений. Я лёг в кровать думая о том, что дневные события были какими-то непривычными. Мы наводили порядок в роте, расставляли тумбочки с кроватями, но это не запомнилось. Запомнился майонез, его поиски, встреча с Болдиным и конечно же - конфликт с перворотниками. Последние вообще очень удивили: в этой роте, что, одни мрази? В будущем я познакомился с другими солдатами из первой роты и понял, что мрази там конечно не все, просто наглецы везде и всегда бросаются в глаза. Но вообще, первая рота была в полку на особом положении и многие выходцы из неё считали себя элитой. Просто потому, что именно перворотники заступали на главный караул Президентского Полка - Могилу Неизвестного Солдата, на местном языке - МНС. Опять же, на всех торжественных кремлёвских мероприятиях первая рота играла всегда главную роль...продолжение следует

Призрак за стеной. Прогулка по кремлевской стене Раздавленные кремлевской стеной

Similar Articles Added Earlier

Similar Articles Added Today

Latest Links Processed