Кто такая шевелева екатерина борисовна. «виктория» и военные корабли
«Если вы владеете знанием, дайте другим зажечь от него свои светильники»
Томас Фуллер
«Нам не поставят памятник при жизни,
И после смерти – тоже не поставят.
Да, наш тернистый путь не всеми признан,
Но не устанем жить мы, не устанем!
Пусть журавли летают высоко,
И пусть спокойнее держать синицу,
Мы шлёпаем по лужам босиком,
А снятся нам во сне ребячьи лица!
Да, мы не существуем, а живём,
Сгораем, словно в сумерках зарница,
А беспокойный барабанщик бьёт подъём -
И вечный бой – покой нам только снится!»
О себе
Родилась в 1982 году в г.Костроме. В 1999 г. окончила с золотой медалью школу №35 г. Костромы и одновременно музыкальную школу по классу «фортепиано» и «гитары».
В 2002 году с красным дипломом закончила физический факультет Костромского Государственного Университета с присвоением квалификации физик, преподаватель физики.
Последние два студенческих года была прикомандирована и проходила обучение на физическом факультете МГУ им.М.В. Ломоносова, одновременно работая научным сотрудником в Объединённом Институте Ядерных Исследований в г.Дубна. В это же самое время были опубликованы три научных статьи.
Педагогическую деятельность начала ещё в студенческие годы, работая сначала педагогом-организатором в школе, а затем, получив специальность, учителем физики.
С 2011 года работаю учителем физики в МАОУ Повадинской СОШ.
Книги, которые сформировали мой внутренний мир
"Чайка по имени Джонатан Ливингстон" Ричард Бах
Пауло Коэльо "Алхимик"
Бунин И.А. "Тёмные аллеи"
Стихи А. Ахматовой
И ещё бесконечно много прекрасных книг...
Полезные ссылки:
Мой взгляд на мир
Улыбка ребенка, как солнечный лучик,
А глазки - росинки, то утра рассвет.
Живет на земле миллион «Почемучек»,
Ты каждому дай непременно ответ.
Где солнышко спит? Почему плачет тучка?
Пытливое детство нам смотрит в глаза.
Твори, удивляй, восхищай и конечно,
Тогда покоришь ты ребячьи сердца.
Как важно понять, что в профессии нашей
Любить детвору - вот успеха залог.
Внимание, тепло отдавать им с лихвою
И скажут, призванье твое - педагог!
Мои достижения
ГРАМОТА "За плодотворный добросовестный педагогический труд, высокий профессионализм в работе, большой личный вклад в процесс образования и воспитания подрастающего поколения" от начальника территориального отдела Повадинского администативного округа А.М. Голенко
Моё портфолио
В своей педагогической деятельности я стараюсь применять современные технологии, методы и формы обучения, воспитания детей. Провожу практические занятия, экскурсии, семинары, научно-практические конференции, игровые внеклассные уроки. Занимаюсь самообразованием. Прохожу курсы повышения квалификации, слежу за всем новым в образовательной сфере. Как молодой педагог, надеюсь на обмен опытом и буду рада, если кому-то окажутся полезными мои разработки. Приглашаю дружить и, общаясь, профессионально расти!
Êóëüòóðíàÿ æèçíü Ðîñòîâà-íà-Äîíó
Как странно кончается век…
Как странно кончается жизнь…
Е. Шевелёва
Почти год прошел с тех пор, как была на-
чата работа над темой «Истоки современной
ростовской поэзии. Экскурс в прошлое», и
тогда же мне попалась небольшая книжеч-
издания – 1940. Вышла книга в Ростиздате
под редакцией В. Жака. Я упоминала о ней
в первом материале. Упоминала в надежде,
что кто-нибудь поможет в поисках этой зага-
дочной Е. Шевелёвой. К сожалению, никто
не откликнулся и поиски затянулись. На
сегодняшний день я узнала не очень много
нового. Но уже собранным материалом
…«Екатерина Васильевна Шевелёва
родилась 31.12.1916 года (13.01.1917 г.).
Жила в Москве, работала на заводе «Ди-
намо», училась в Литературном институте.
Окончила его в 1937 году. Печатается с 1936
года. Первый сборник вышел в 1942 году,
назывался «Земля родная» («Литературная
энциклопедия». М, 1978, с.645)… Постой-
те, значит это не та Шевелеёва. Родилась в
Москве, о Ростове упоминаний нет, первая
книга датирована не 1940, а 1942 годом…
Было обидно. Но при чтении стихов меня
не покидала мысль, что так о Ростове мог
писать человек, не просто бывший здесь
проездом, а живший в нашем городе и лю-
бивший его:
…Пусть будет вечно молод,
Пусть вырастает выше
Степной просторный город,
Который много слышал…
…Пусть будет вечно молод,
Пусть слава по дорогам
Летит про этот город,
Который видел много…
(«Город над рекой»)
В самом начале своих поисков я на-
ткнулась в Интернете на информацию, что
Е. Шевелёва посещала поэтический кружок в
Ленинской слободе. А в книге, которая была
у меня, напечатано стихотворение «Ленинс-
кая слобода». Значит, всё-таки это та самая
Шевелёва? Разочарование сменилось на-
деждой. Но, к сожалению, ни одного источ-
ника, в котором было бы написано: родилась
тогда-то, там-то – я не обнаружила.
Очень часто поэты пишут биографию
своими стихами. Так, наверное, получилось
и с поэзией
Екатерины ВасильевныШеве-
лёвой.
Да, через год я с уверенностью могу
произнести это имя. Передо мной сборник
«Избранное» 1974 года издания, стихи из
которого совпадают со стихами из книжечки
«Лирика» 1940 года.
Как раз в середине дня
Особенно тяжек зной.
Над Доном склонилась я –
Над тишиной сквозной…
(«Дон», 1939г.)
Сколько написано теплых слов о Доне!
Живя в Москве, не станешь ни с того ни с
сего писать о далекой неизвестной реке.
…Но дружба крепка. И в ее постоянстве
Уверит нас хлеб, принесенный сюда,
Скрещенье ветров, столкновение
cтранствий,
Любимого Дона большая вода.
…Широкий, любимый Дон,
Мы снова с тобой одни…
Или вот отрывок из стихотворения «Чи-
тая «Тихий Дон»:
…Реки знакомая волна,
Моя родная сторона.
Остались позади года,
Но больно мне прийти сюда…
…До войны Катя Шевелёва работала в
Москве, на заводе «Динамо»; там же, в ли-
тературном кружке, начала писать стихи.
Затем работа в райкоме комсомола, частые
выезды на фронт, репортажи для военных
газет, печаталась в «Правде», в «Красной
звезде». Ее еще несовершенные, бесхитро-
стные стихи, написанные болью сердца,
волнуют, как «живые свидетели тех грозных
(Л. Татьяничева).
Опять рубеж – простор твой синий,
Опять, как в дни глухой орды,
Враги страны, враги России
Хотят испить твоей воды.
Я вижу – дым глотает реку,
Огни кромсают небосклон.
Послушай, словно к человеку,
К тебе я обращаюсь, Дон.
Здесь расцвели в медовой пыли
Родные гордые цветы,
Здесь мы с тобой чудесно жили,
Река и люди, я и ты…
(«Дон», 1942 г.)
Отгремела Великая Отечественная вой-
на. Как и вся страна, Екатерина Васильевна
окунулась в простые творческие будни, мно-
го писала, много ездила по стране. Работала
журналистом в московских газетах. В 70-е
годы в качестве журналиста-международни-
ка и посла мира (была членом Советского
комитета по защите мира) объездила полсве-
та. Выпустила несколько сборников зарисо-
вок и романов – впечатлений от поездок.
В ее лирике тех лет привлекает активная
доброта, основанная на убеждении, что не
бывает ни чужой боли, ни чужой беды, ни
чужой радости.
И вот я люблю тебя, Индия,
Сама удивляюсь тому…
…Люблю у друзей чаепитие,
Люблю, как молчат старики,
И верю в судьбу твою, Индия,
Всем бедам твоим вопреки!
Размышляя о времени и судьбе, поэтесса
естественно и просто заключает:
Как странно кончается жизнь:
Как будто бы все впереди!
У многих, я думаю, возник вопрос: Да
что ж она так пристала к этой Шевелёвой,
чем так прославилась Екатерина Васильев-
на. И, наверное, я открою для некоторых
читателей тайну. Многие помнят песню в
исполнении ВалентиныТолкуновой «Сереб-
ряные свадьбы»?
Возможно, мы обряды знаем слабо,
Возможно, мы их стали забывать,
Но русская серебряная свадьба –
Красивей не придумать, не сыграть…
Не забытата и песня в исполнении ан-
самбля «Песняры» «Уголок России, отчий
Уголок России, отчий дом,
Где туманы сини за окном,
Где порой немного грустные
И слова, и песни русские…
теринаШевелёва! Я думаю, теперь всем по-
нятна моя заинтересованность творчеством
этой женщины-поэта.
А помните?..
«Мой милый, если б не
было войны?»
Как часто песни становятся
народными... И это, наверное, высшее при-
Жадный интерес к жизни, стремление
всегда быть в гуще событий во многом оп-
ределили и характер творчества Екатерины
Шевелевой. Жить в своём времени и быть
оторванным от него нельзя. Творчество по-
этессы во многом определялось временем,
в котором она жила. Шевелёва много ездила
по тогда огромной нашей стране – по сти-
хам поэтессы можно изучать её географию:
«городок Обухов», «Ярославль», «Домбай»,
«Янтарь»…
В жизни Екатерины Шевелёвой проис-
ходило много интересных событий. Напри-
мер, встреча с Дином Ридом, на концерте
которого ей пришлось поработать перевод-
чиком (1966 г.). Об этом она рассказывает в
своей статье «Дин Рид – гость «Юности».
В основу её произведений, как поэтичес-
ких, так и прозаических, положены факты
из её собственной биографии и биографий
друзей. Она писала о советской действи-
тельности, о молодёжи, её проблемах, меч-
тах, чувствах… Патриотизм, гражданская
позиция тесно переплетаются с мягкой
лиричностью, задушевностью, искренни-
ми переживаниями за судьбы своих героев
(например, роман «Александровский сад»,
книга зарисовок «Принцессы. Русалки.
Дороги»).
Любовь в лирике Шевелёвой – великое
чудо, источник радости, красоты, пусть
даже неразделённая…
…Я не знаю – где вы в этот час,
Я не знаю – где вы в этот миг.
Смотрит город синью узких глаз,
Повторяя: «Прага для двоих».
Есть у Екатерины Васильевны стихотво-
рение «Разговор с апрелем», датированное
1939 и 1969 годами, – о свежести молодого
весеннего чувства, о радости открытия
мира. Завершено оно было тридцать лет
спустя. Наверное, это случилось потому, что
ощущение молодости не покидало поэтессу
всю жизнь.
Люблю апрель.
Он сбросил белый свитер
И чертит план июльского расцвета.
– Я буду вместе с вами, разрешите,
Придумывать, какое сделать лето!
А он в ответ:
– Я в мире не впервые.
Стара земля. Стары её свершенья.
Я знаю все причуды грозовые,
Для всех задач возможные решенья.
Люблю апрель.
Весна еще в разведке.
Под маскировкой сумрачной откосы.
Ещё полуразбуженные ветки
Сутулятся, как робкие вопросы.
И нет ещё решения задачи:
Всё можно лучше, заново, иначе!
Многие стихи поэтессы перекликаются
своими ассоциациями, мыслями с современ-
ностью, хотя не всегда это можно увидеть
Реплика о «корнях»
Я видела в детстве донские туманы,
Я знала повадки лихого коня.
Далекие предки мои атаманы.
И нет иудейских корней у меня.
Среди православных имён – не ищите
Еврейских, в которых таится печаль.
Но Бейлис нуждался в правдивой защите, –
Отец мой, Василий, его защищал.
Пришла моя мама на батарею,
Спасавшую небо Москвы от врагов.
Как донор пришла. И солдату-еврею
Свою отдала чисто русскую кровь.
Сейчас, меж безумных воителей века,
На грани последнего в мире огня,
Донская казачка, – я тоже еврейка.
И, если Освенцим, – то он для меня.
Читая стихи Шевелёвой, все больше
убеждаешься в том, что творчество настоя-
щего поэта актуально всегда.
В ходе своих поисков я узнала, что отца
поэтессы звали Василий Васильевич, маму
– Татьяна Григорьевна. Узнала, как зовут де-
тей и внуков Шевелёвой, сколько им сейчас
лет. Даже написала письма родственникам и
в Московское отделение Союза писателей.
К сожалению, ответов пока нет.
Заканчивая этот материал, я не была до
конца уверена, правильно ли поступаю, оп-
ределив самолично Е.В. Шевелёву в ростов-
чанки. Но очень хочется надеяться на это.
Хочется продолжить список замечательных
поэтов, прославивших наш город, внесших
свою лепту в литературное наследие Росто-
ва-на-Дону.
P.S. Я думаю, это стихотворение развеет
мои и, надеюсь, ваши, дорогие читатели,
сомнения.
Донская земля
Я вдали от тебя затоскую.
Эту ширь, эту водную гладь,
Эту землю родную донскую
Никогда у меня не отнять!
По истоптанным чёрным долинам
Подступили к Ростову бои.
И Ростов поднялся исполином,
Опираясь на степи свои.
За казачьим лихим эскадроном
Взвился бешеный снежный намет.
Тяжко ухали взрывы над Доном –
Будто лопался каменный лед.
И тому, кто мой город разрушил,
Кто на землю донскую ступил,
Смерть забилась в глазницы и уши
Окровавленным комом степи.
Наше знамя советское – снова
Над студёной степною красой,
Над знакомым проспектом Ростова,
Над донской ледяной полосой.
Да могло ли случиться иначе,
Если к бою готовы клинки,
Если славой отцовской казачьей
Наши степи родные крепки!
…Очень часто поэты пишут биографию
своими стихами.
Îò ðåäàêöèè:
Может, кто-то из читателей знает
какие-то факты из «донской биографии» поэтессы
Екатерины Шевелёвой. Просим откликнуться.
Àíòîíèíà Ïîïîâà. Èñòîêè ñîâðåìåííîé ðîñòîâñêîé ïîýçèè. Ýêñêóðñ â ïðîøëîå – 7
«ВИКТОРИЯ» И ВОЕННЫЕ КОРАБЛИ
Из окна гостиницы «Медитерранео» видны глубоко внизу по-зимнему хмурые и еще тихие улицы утреннего Неаполя. Дома в этом районе, между портом и центральной магистралью Виа Рома, похожи на скалы, аккуратно сложенные из светлых ровных кирпичиков и неожиданно взбунтовавшиеся против городской планировки. Улицы здесь очень узки, и дома глядят друг другу в окна, будто глаза в глаза. Обитателям гостиницы «Медитерранео» видно, как в домах, что напротив, появляются на столиках подносы с утренним кофе, булочками и сыром, как, надев темные зимние плащи, люди уходят на работу.
Тринадцатиэтажное здание слева от гостиницы украшено сверху донизу широкой каменной лентой фресок. Художник изобразил трудовой люд: рабочий ударяет молотом по наковальне, грузчики перетаскивают мешки... За фресками, вдали, в просвете между зданиями, виден Везувий.
Более двух тысяч лет назад извержение Везувия, как известно, принесло гибель жителям древнего города Помпеи. Они, подобно современным труженикам, грузили корабли в порту и были знакомы не только с молотом и наковальней, но и с инструментами точной механики и техники,с высоким мастерством хирургии, с красотой искусства, с удобствами цивилизации. Сколько бы раз ни слышал и ни читал о Помпее человек, его не может не поразить встреча с жизнью, мгновенно остановленной когда-то. Помпея была засыпана тучами пепла, задушена вулканическим газом.
Так и остается перед глазами двухтысячелетний каменный слепок женского тела, оцепеневшего в конвульсиях.
Женщина бросилась на землю, обхватив голову руками, пытаясь спрятаться от смерти. Еще более обнаженно страшна конвульсия собаки. Несчастный щенок, существовавший две тысячи лет назад, видимо, обезумел в предсмертной агонии. Тело у собаки скручено в жгут, лапы вытянуты вверх в отчаянном прыжке - в попытке избежать неотвратимой гибели, пасть широко открыта в последнем диком вое... Каменный слепок жителя, которого удушение газом застигло в бане... Удивительно, как по оцепеневшим когда-то живым линиям лица можно почувствовать характер человека, жившего две тысячи лет назад. Этот невысокий итальянец был, видимо, волевой и сильной личностью. У него стиснуты зубы, резко вскинут подбородок: даже наедине со смертью он не хочет показаться униженным. Только смерть видит его, но пусть и смерть видит мужество, а не отчаяние и ужас.
Останки Помпеи настолько красноречивы, что связывают судьбу древнего города с нашей современностью, с нашей борьбой за жизнь на земле...
Из окна гостиницы «Медитерранео» виден, так же как и Везувий, в просвете между домами, Неаполитанский залив. «Виктория», итальянское судно, на котором я провела две недели в пути от Бомбея до Неаполя, сейчас уже ушла. На рейде стоят темно-серые американские военные корабли.
Наше путешествие на «Виктории» подходило к концу. О пассажирах парохода можно было бы сказать так, как говорят иной раз об участниках международных форумов: «люди разных стран и профессий, разного социального положения, различных вероисповеданий и разного цвета кожи». Мы перезнакомились, мы уже хорошо знали друг друга. Мужчины дружно вставали, когда женщины входили в салон или в столовую. Женщины просили извинения, покидая компанию. За изысканной вежливостью моих попутчиков, за их легкими шутками и как бы скользящими по зеркальной глади суждениями были биографии не столь уж безоблачные, как могло показаться на первый взгляд.
Еще в начале путешествия я обратила внимание на женщину лет сорока, с немного одутловатым лицом. Женщина одевалась броско и, наверно, могла бы меньше пользоваться косметикой и реже заходить в бар. Потом я узнала, что моя попутчица - секретарша нью-йоркской торговой компании. Всю жизнь она отказывала себе порой в самом необходимом, копила деньги для того, чтобы совершить путешествие по морю, и не как-нибудь, а в первом классе! Эта была не просто мечта. Это был тщательно продуманный способ проникновения в высший свет, где - кто знает! - простая женщина может даже найти своего принца, может воплотить в своей биографии сказку о Золушке...
И вот план осуществился. Но путешествие уже подходило к концу, а секретарша из Нью-Йорка так и не нашла своего принца. Женщина пила виски в баре и хрипло смеялась - может быть, сама над собой?
У моих соседей по столу - седого красавца великана и его стройной, как подросток, жены - была своя мечта. Эти американцы хотели иметь большую семью. «Я сильный и выносливый. Я люблю работать. Пусть у меня будет много детей», - говорил муж. «И только пусть никогда не будет войны», - вторила ему жена.
На пароходе был англичанин, с которым мы часами спорили и радовались этой возможности спорить, не соглашаться и соглашаться друг с другом. В маленьком мире «Виктории» отражались большие споры по жгучим вопросам войны и мира.
Был здесь, на пароходе, француз, трижды раненный в сражениях против гитлеровцев. Был немецкий школьник, не видевший войны. Разные люди. Разные биографии.
Прощаясь в Неаполе, мы обменялись адресами, и я пошутила по поводу того, сколько километров вмещают теперь наши записные книжки. В самом деле: Нью-Йорк - Москва; Лондон - Москва! Шутка о дальних расстояниях получила совершенно неожиданный поворот. Розовая от смущения, моя соседка по столу стала объяснять мне, что она не хотела затрагивать эту тему, но раз я сама коснулась ее, то, словом, лучше, чтобы я не рассказывала никому, с кем познакомилась и даже подружилась на «Виктории»; лучше, чтобы я никогда ни в статьях, ни в стихах, ни в беседах с кем бы то ни было не называла имен своих попутчиков, да, именно не только фамилий, но и имен... «Я не знаю, как в США стали бы реагировать на наше знакомство с вами! - сказала американка. - Вы ведь понимаете - такое положение!»
Американке было почти не под силу это вынужденное объяснение. И остальным моим попутчикам, расставшимся со мной в Неаполе, было в те минуты явно не по себе.
Когда я вернулась в город из Помпеи, «Виктория» еще стояла в порту. Она выглядела совсем хрупкой рядом с тяжелыми военными кораблями - как девочка рядом с солдатами в грубых касках и шинелях. Мне захотелось проводить «Викторию» по традициям нашей советской вежливости. Да, наши мужчины нередко забывают встать, когда женщина входит или уходит. Но сколько раз, провожая меня в дальний путь, люди по традиции дружбы ожидали, пока самолет, поезд или пароход скроется из виду!..
Я прошла в самый дальний конец пристани и стояла там, глядя, как уползали в трюм канаты, придерживающие «Викторию» у причала, как матросы убирали сходни. Потом «Виктория» плавно и легко пошла за буксиром сквозь пелену дождя. Я стояла и смотрела на нее. Одна. Остальных провожающих, наверно, разогнала плохая погода... И вдруг я поняла, что моя вежливость полностью оценена: мне махали платками и шляпами все пассажиры «Виктории». Одни кричали, называя меня по имени. Другие просто кричали: «Москва!» И я в последний раз повторяла имена, которые больше не должна была называть - нигде, включая эти путевые записки...
«Викторию» закрыли стоящие на рейде военные корабли - они, создающие «такое положение» в странах, мешающие дружбе людей. Подошел служитель порта в форме, попросил у меня паспорт. Я показала.
Коммунистка! - неопределенно произнес человек в форме, как будто просто констатируя факт.
Коммунистка, - подтвердила я.
А кого же вы провожаете? Кто там на пароходе?
Англичане и американцы! - сказала я, все еще глядя вслед «Виктории».
Капиталисты! - так же неопределенно, как бы просто констатируя факт, произнес человек в форме.
Капиталисты! - машинально подтвердила я, смахивая с лица, кажется, дождь.
Вы надолго в Италию? - спросил служащий. Может быть, ему полагалось задавать вопросы. Поэтому я объяснила:
На две недели. У меня виза. Посмотрите.
Человек в форме снова бережно взял мой красный паспорт и не раскрыл его, а просто подержал в руке, заслоняя другой ладонью от дождя. Мне показалось, что за безразличной маской служаки на мгновение проглянуло дружеское лицо рабочего итальянца, одно из тех лиц, которые я видела на фресках возле гостиницы «Медитерранео» и на улицах города.
Гостите у нас подольше! - сказал человек в форме. - Такие гости лучше, чем вот эти! - Он с усмешкой показал на военные корабли. И может быть, в словах итальянца была не только легкая шутка. Может быть, человек в форме увидел мир разделенным и решительно причислил себя ко всему тому, что было крепко связано с моим красным паспортом. Причислил себя к лагерю мирных людей, друзей моей Родины, а не к лагерю военных кораблей, темно-серых, как пепел, засыпавший когда-то Помпею.
